Предисловие

…ибо яростным вином блудодеяния своего
она напоила все народы.

Откровение: 18:2

На берегу Москвы‑реки стоит уютное кафе. Там всегда свежий воздух и мягкий свет, а из окон‑витрин открываются чудные по красоте пейзажи. За столиком возле окна сидит человек в роскошном белом смокинге и пьёт крепкий ароматный чай, какой обычно подают в подобных заведениях. На вид ему чуть больше пятидесяти лет, атлетичного телосложения, лицо покрыто морщинами. Он любуется пейзажем и не замечает жизни, которая кипит вокруг. В это же время в кафе заходит прихрамывающий на правую ногу мужчина с тростью в руке. Двигается он весьма уверенно и вальяжно, словно господин из минувшего века. Он одет в чёрный фрак, на голове шляпа, а глаза прикрывают солнечные очки. Остановившись возле столика, он почтительно снимает шляпу и с лукавой усмешкой говорит:

– Давно я тебя не видел, Аркадий. Москва прекрасна, не так ли?

Атлет протянул ему руку, и, обменявшись рукопожатиями, они уселись за столик.

– Рад встрече, Александр. Давно хотел обсудить с тобой кое‑что интересное.

– И что же это? Москва, Рим, Париж…

– Ты не туда целишься… Тебе же хорошо известно, что Он не видит разницы между ними, и Ему не важно, Москва или Рим и уж тем более Париж. Его интересуют люди. До нас доносится ропот и недовольство, и я думаю, что ты об этом прекрасно знаешь.

– Помилуйте, друг мой! Пока есть мы, они жаловаться не перестанут, разве не так?

В этот момент к столику подошел официант с меню.

– Мне лишь чаю, дружок, – сказал Александр.

– А мне повторите, – добавил атлет.

Официант удалился, но они продолжали смотреть ему вслед.

– Вот скажи, разве этому официанту нравится его работа? Получает копейки, снимает комнату, да и девушкам он без квартиры вряд ли нужен. А виноват кто? – спросил Александр. – Мы! Мы не желаем ни вина, ни женщин, ни семьи, всё только им, людям. А ради чего? Ради одной лишь улыбки. Мы даём им надежду, а она порождает отчаянье, в котором они и пребывают.

Мужчинам принесли чай, они сделали по глотку.

– Ты прав, конечно, но давай всё‑таки перейдём к делу. Настало время облечь старый трюк в новую оболочку.

– Аркадий! – сказал хромой с заметной долей иронии. – Да кто же нынче на него попадётся?

– А все!

– Так уж и все?

– Все, все! – подтвердил Аркадий, сделал глоток чая и продолжил: – Ну, когда они не клевали на Руссо, Вольтера, Маркса, Гитлера, в конце концов?

– Если вы собираетесь снискать их славу, то делайте это сами, без меня, – отрезал Александр.

– Нет, ты меня не понял! Я же говорю о «Возрождении Вавилона»!

– Но это же тупик! – запротестовал Александр.

– Тупик, – кивнул атлет. – А мы на пике его стен. Осталось только указать им путь.

– Мне даже не верится, что мы… – хромой возвел руки к небу, – дошли…

– Да, но одно меня волнует больше.

Как это будет, я не вижу…

– Она от нас недалеко ушла.

– Система, как и прежде, единична, подобна домино.

– Одну лишь сдвинь – и все падут.

– В системе есть нюанс – валюта.

– Его‑то и исправит твой сынок,

– Накроет стол, и все к нему прильнут…

Их беседа становилась все оживлённее. Связь между обрывками фраз была понятна лишь им двоим.

– Да. Куда идти им без валюты,

тем более и стол накрыт,

осталось только их пометить.

– И от валюты их не отогнать, –

добавил Аркадий уныло, –

а в наше время и подавно…

– Да, не тебе об этом говорить! –

воскликнул Хромой.

– Ведь вы художники, не вам ли знать народ.

Смени подобное подобным, и сам к тебе пойдёт.

Аркадий кивнул.

– Так выпьем же за это! Официант!